Призрак красной машины (Жан Алези) — из журнала «Формула» 06’1999

Жан Алези за рулем автомобиля Ferrari F92A на Гран-при Монако 1992 года
Жан Алези за рулем автомобиля Ferrari F92A на Гран-при Монако 1992 года / Фото: Iwao

Для того, чтобы стать суперзвездой, у Жана Алези было все. Природный талант. Абсолютное бесстрашие. Потрясающий вкус к жизни и обаяние. Но, увы, – он опоздал родиться. В той Формуле-1, в которой пришлось выживать Алези, ценность всех вышеперечисленных качеств уже сходила на нет. Было и еще одно обстоятельство: в Больших Призах конца восьмидесятых – начала девяностых бал правили два ненасытных суперхищника, Ален Прост и Айртон Сенна, боевой взаимный азарт которых уничтожил не одно поколение потенциальных чемпионов. Эту пару невозможно было ни обойти и ни объехать. Сколько амбициозных пилотов вынуждены были, уперевшись в этот железобетонный “потолок”, жить на коленях! К тому же в очереди за славой, которую за спинами Сенны и Проста выстраивала судьба, стоял еще один, не самый простой для преодоления барьер по имени Найджел Мэнселл.

Но однажды Алези все-таки представился шанс обойти судьбу на вираже. Увы, Жан этим шансом не воспользовался. Ему помешал призрак. Призрак красной машины, который преследовал его всю жизнь.

Автогоночное детство второго сына в семье сицилийского эмигранта Франка Алези и его француженки-жены Марсель, получившего при рождении имя Джанни (Жаном он стал гораздо позже, в 1981 году, когда начал свою карьеру картингиста), складывалось отнюдь не безоблачно. Отец, сам большой поклонник автогонок, всю жизнь выступавший в ралли на неплохом для любителя уровне, дал ему денег для покупки карта и разрешил выступать в гонках. Но при одном непременном условии – все остальное Жан должен был делать сам. В том числе оплачивать дальнейшие расходы на гонки, зарабатывая деньги слесарным ремеслом в гаражах отца. “С 1981 года я привык заботиться о себе сам. Это была отличная школа”, – вспоминает Жан.

Пять лет провел Жан в картинге, Кубке Renault 5 turbo, затем в Формуле Renault turbo. Все приходилось делать самому, в том числе настраивать машины. Как вспоминает один из известных французских пилотов Фабьен Жируа, соревновавшийся с Алези еще в юношеские времена: “Мощный природный талант, потрясающая скорость и абсолютное бесстрашие сразу же бросались в глаза. Подводило одно – недостаток опыта и отсутствие рядом кого-то более старшего, способного поправить ошибки и подсказать направление, в котором нужно работать. Но уже тогда он был таким же, как сегодня – очень темпераментным. Сражения с ним, даже несмотря на то, что мы были приятелями, всегда оказывались предельно жаркими и очень трудными, потому что он признавал только одну тактику – атака с начала и до конца. Были ли его действия по отношению к соперникам опасными? Нет, нет и еще раз нет. Ни-ког-да! Жан всегда был предельно жестким, но и абсолютно корректным гонщиком”.

Агрессивный и упрямый, Алези, тем не менее, уже тогда был одним из самых надежных пилотов: темперамент темпераментом, но на финише он бывал гораздо чаще своих более хладнокровных с виду коллег. Эта черта характеризует его и сегодня. “Не сосчитать, сколько раз за гонку я выхожу из себя, но это не значит, что я теряю контроль над собой и машиной, – улыбаясь, говорит Жан. – Я просто рычу вслух что-нибудь злое и не всегда приличное и сжимаю рулевое колесо так, словно это пулемет. Но это не заставит меня затормозить позже положенного или, рванув руль, врезаться в обидчика. Хотя, если честно, иногда очень хочется”.

В 1986 году Алези дебютировал во французской Фор- муле-3. Впервые в жизни попав в настоящую команду, он тут же приехал в чемпионате вторым, пропустив вперед лишь более опытного Янника Дальмаса. Годом позже, выиграв 7 гонок из 15, стал уже первым. В 1988-м шагнул выше, в международную Формулу-3000, которую в следующем году выиграл. Яркий талант француза не мог не обратить на себя внимание менеджеров команд Формулы-1. Поэтому в 89-м Жан выступал, так сказать, на два фронта: кроме Ф-3000 (где Алези гонялся за команду Эдди Джордана), он провел восемь гонок за Tyrrell. К “дядюшке Кену” его сосватал лично Эдди Джордан.

Проделано все это было в глубокой тайне от самого Жана, ведь его дебют в Ф-1 должен был состояться во Франции! “Одного этого было бы достаточно, чтобы свести Жана с ума”, – качает головой его старший брат Жозеф, и поныне выполняющий обязанности менеджера при младшем. “Уже не помню, как нам удалось посадить Жана в самолет до Лондона, так и не сказав ему, зачем мы туда летим, – вспоминает Джордан. – Кажется, он начал соображать, чем тут пахнет, только в тот момент, когда мы вошли в кабинет мистера Тиррелла и Кен, внимательно посмотрев на моего протеже, сказал: “Значит так, сынок. Запомни – это будет очень тяжело, и ты не должен расстраиваться, если не сумеешь пройти квалификацию”.

Надо ли напоминать, что в Гран При Франции 1989 года Жан Алези финишировал четвертым!

А потом в его жизни была фантастическая гонка-карусель в Финиксе. Гонка, в которой он сражался на равных с самим Айртоном Сенной. Гонка, о которой сам Сенна всегда вспоминал со сверкающими глазами. Именно после этой гонки у Алези и появился тот самый шанс войти в число великих чемпионов. В 1990 году Алези уже был полноправным членом семьи гонщиков Гран При. И в середине сезона – во многом благодаря той самой безумной гонке в Финиксе – он получил предложение подписать контракт на несколько лет с Williams. Предложение, которое отверг.

“Я с детства до безумия был влюблен в Ferrari. Помню, как однажды меня, совсем еще сопливого пацана, дядя взял с собой на ралли, в которых участвовал мой отец, – как-то вспоминал Жан. – На его машине что-то сломалось, и до финиша он не добрался. Когда мы вернулись домой, я, помнится, закатил настоящую истерику. “Как ты мог проиграть, – рыдал я, – ведь у тебя же была КРАСНАЯ машина!”

Призрак этой самой “красной машины” и переехал карьеру, которая вполне могла стать карьерой великого чемпиона. С Фрэнком у Жана был уже подписан так называемый предконтракт, когда глаз на француза положил спортивный директор Ferrari Чезаре Фьорио. Жан изо всех сил пытался быть деловым человеком и далеко не сразу дал согласие Фьорио. Его приятель и советчик трехкратный чемпион мира бразилец Нельсон Пике, натура прагматичная, настоятельно советовал, спрятав гордость в карман, принимать любое предложение от Уильямса. Но нужно было ждать, потому что судьба Алези в английской команде полностью зависела от того, какой ответ на обхаживания Уильямса и Хеда даст Айртон Сенна. Алези не захотел ждать. Он пришел и потребовал: “Скажите мне честно, вы хотите видеть в команде меня как Жана Алези или меня как запасной вариант на случай отказа Сенны?” Фрэнк пытался образумить гордого франко-сицилийца. Но Жан остался глух к словам мудрого англичанина. Тем более что другой его советчик, Ален Прост, который к тому моменту уже превращался в близкого друга, в ответ на вопрос – куда идти? – сказал примерно следующее: “Решать в любом случае тебе. Можно послушаться разума, а можно – сердца”.

Жан послушался сердца. “Я лучше, чем кто бы то ни был, отдаю себе отчет, что, наберись я тогда терпения и смири гордость, выиграл бы с Williams, скорее всего, не один чемпионат. Но я выбрал Ferrari. И ни о чем не жалею”.

Вопреки ожиданиям, его карьера в Scuderia, переживавшей тяжелый затяжной кризис, была сплошным мучением. 91-й, 92-й, 93-й, 94-й, 95-й – пять лет неблагодарной, черной, до кровавых мозолей работы. И пять лет мучительного ожидания: завтра, в крайнем случае, послезавтра нам непременно повезет, мы научим эту машину побеждать! Победить ему довелось только однажды. На Гран При Канады в Монреале в 1995 году. По иронии судьбы произошло это как раз в тот момент, когда только слепому и глухому не было ясно, что в Scuderia у Жана Алези больше нет будущего. Новый спортивный директор Ferrari Жан Тодт рассудил, что для такой взрывоопасной команды, как итальянская, Алези с его вулканическим темпераментом не подходит.

Это была трагедия. 1995 год, несмотря на долгожданную победу, стал, наверное, самым черным в жизни Жана. Переход в Benetton казался спасением. Но таковым не стал. Попав в команду, построенную как оболочка для Шумахера, Алези промучился два года и готов был навсегда оставить Формулу-1. Но тут вмешался… Герхард Бергер. Долговязого австрийца и темпераментного сицилийца к тому времени связывали несколько лет сотрудничества и не всегда простых отношений, которые переросли постепенно в дружбу.

Возвращение Бергера из McLaren в Ferrari в 1993 году Жан поначалу воспринял в штыки. Но Герхард быстро приручил своего вспыльчивого напарника. Вернее, процесс приручения был взаимным.

“Мы сходились к одной точке, но с диаметрально противоположных сторон, – вспоминает Жан. – Герхард – близкий друг Айртона, я – близкий друг Алена. Представляете, какой “конфеткой” мы были для прессы? Нас начали атаковать и исподволь готовить к конфликту еще осенью 92-го, когда стало ясно, что Бергер переходит из McLaren в Ferrari. К тому же в Италии его возвращение обставляли как приход мессии, спасителя Scuderia. Мне это понравиться не могло. Но мы с Герхардом чисто инстинктивно приняли правильное решение. В Аделаиде, после последней гонки сезона мы встретились в баре и обо всем честно поговорили. Я внезапно понял, что этот парень мне не враг. И что он так же хорошо, как и я, понимает: поодиночке нам в Ferrari не выжить. И мы дали друг другу слово – быть заодно”.

Алези и Бергер не договаривались становиться друзьями. Но получилось именно так.

“Когда я сказал, что возвращаюсь в Ferrari, знали бы вы, сколько разных ужасов мне наговорили про Жана! – Бергер, вспоминая, всегда смеется. – Я же решил ничего не принимать на веру. Сказал себе: встретимся, поработаем – как-нибудь разберемся. Жизнь показала, как был прав я, и как ошибались все эти “доброжелатели”! Конечно, наши отношения далеко не сразу стали безоблачными – таковыми они, если хотите знать, не были никогда! Мы часто ссорились, потому что, несмотря ни на что, оставались непримиримыми соперниками, но в конфликтах каждый из нас чувствовал виноватым прежде всего себя и первым шел на мировую”.

Любопытно, но Жан Алези однажды признался, что точно знает, когда они с Герхардом Бергером по-настоящему стали друзьями. Описание этого случая походит на ночной кошмар с “красным призраком”.

“Это было в Монце в 93-м, – вспоминает Жан. – Субботняя квалификация уже заканчивалась, мне удался отличный круг, и я медленно возвращался в боксы, приветствуя тифози. Герхард же, как выяснилось, успел до падения флага уйти еще на один быстрый круг. Я увидел его в зеркалах заднего вида на выходе из поворота Ascari – и принял влево, не желая мешать. Но и он принял влево! Я начал выворачивать руль вправо – и он вправо!”

Расстояние между партнерами стремительно уменьшалось, и выбор у Бергера на самом деле был невелик: либо столкновение с автомобилем Алези (“Если бы я сзади врезался в машину Жана, то летел бы прямиком до Милана!”), либо – с бетоном отбойника. Бергер выбрал отбойник. Алези не мог видеть, что из развалин Ferrari Герхард вылез самостоятельно и лишь потом упал. Шок. Все, что видел француз – это алый болид его напарника, прямиком летящий в стену. Добравшись до боксов, Жан вылез из машины и в свою очередь чуть не упал – не держали колени. Ему сказали, что Бергера отвезли в медцентр Монцы. Тодт взял мопед и с Алези за спиной помчался к медикам.

Далее снова вспоминает Жан: “Внутрь нас не пустили и о состоянии Герхарда ничего не сообщили. Я сказал – не уйду, пока не узнаю, что с ним. Сижу на лавочке, жду. Вдруг открывается дверь, и из нее выходит Герхард собственной персоной. Живой и невредимый! Я увидел его – и мне дико захотелось съездить этому типу по физиономии. В этот момент Герхард поднял голову, мы встретились глазами – и я понял, что он испытывает то же самое желание! Мы обнялись и расцеловались”.

Герхарду Бергеру тоже пришлось однажды сидеть на лавочке в ожидании известий о состоянии своего товарища по команде, когда весной страшного 94-го на тестах в Мюджелло Жан попал в аварию, едва не стоившую ему жизни. “Машина заехала на бордюр, и заднюю часть подкинуло в воздух, – вспоминает Жан. – Помню, успел подумать – до отбойника далеко, поймаю и сумею вернуться на асфальт. Очнулся я уже в госпитале”.

Удар на скорости “под двести” пришелся чуть ли не в лоб. Алези без сознания, закованного в гипсовый воротник, увезли в госпиталь, потом переправили во Францию. Нейрохирург доктор Сайант из парижской клиники “Ле Пти Сальпитриер” сделал, казалось, невозможное. Спас жизнь. Снял опасность паралича. “У Жана не работала левая рука, да и часть тела с этой стороны потеряла чувствительность”, – Бергер не любит этих воспоминаний.

Вот почему австриец, в конце 1997 года принявший решение уйти из гонок, так близко к сердцу принимал и принимает все, что происходит с Алези. И если его собственная отставка казалась ему единственно верным шагом, то уход из Формулы-1 Алези Бергер посчитал преждевременным. Он вмешался и стал посредником при заключении контракта француза с Sauber. Это место Бергер, вообще-то, готовил для себя, поэтому обустроено и продумано там было все до мельчайших подробностей. Осталась одна трудность. Нужно было убедить Петера Заубера и его ближайшего советника Фрица Кайзера, что Алези – тот парень, на которого стоит делать ставку!

“У меня вызывало дикое бешенство то, чем занимался последние несколько месяцев в Benetton Флав (Бриаторе – экс-менеджер команды. – Прим. авт.), – рассказывал Бергер в интервью известному обозревателю английского журнала Autosport Найджелу Робеку. – Сначала он, воспользовавшись моей болезнью, предпринял колоссальные усилия, чтобы выпихнуть меня из команды. Потом, когда Жан заявил, что в Benetton не останется, Бриаторе начал перекрывать ему кислород. Ходил по паддокам и рассказывал – тому же Эдди Джордану, например, – что Алези конченый гонщик, что он уже ничего не может, да к тому же с головой у него не все в порядке. Помню, когда я впервые заговорил с Кайзером о кандидатуре Жана, Фриц так осторожно спросил – а он вообще-то в своем уме? Пришлось перейти на басы (Кайзер – давний деловой партнер еще отца Бергера Йохана. – Прим. авт.).

В прошлом году, когда Жан стал вторым на квалификации в Шпильберге, а потом третьим в Спа, я напомнил Фрицу о том разговоре. Мы долго смеялись…”

Трудно рассчитывать, что Жан Алези, при его огненном темпераменте, все-таки обретет спокойствие в степенной швейцарской команде. Но можно надеяться, что француз найдет там то душевное равновесие, которого ему не хватало, и что красный призрак, преследовавший его всю жизнь, наконец оставит Жана. Теперь этот призрак вошел в сны другого человека.

Ольга Линде